А Клаус испытал дикое желание поцеловать ее снова. Но если попытается, то окончательно спугнет Лизу и тогда она точно уйдет. Так что, лучше пока все свои желания запереть на замок. Ей нужен покой, нужна поддержка. И в его силах оказать оную. Что до брата, то Генри сделал свой выбор.

На следующий день, как Клаус и обещал, отвел Лизу в их здешнюю лавру.

— Желаете расторгнуть союз с Генри Морозовским? — переспросил священник, расплывшись самой довольной улыбкой, на какую только был способен.

— Да, желаю.

— Ох, это просто прекрасно, — и поспешил за метрической книгой.

Через пару минут старик водрузил на стол толстенную книгу в особом переплете, усеянном голубыми камнями, то и дело меняющими оттенок с голубого на лиловый. Священник провел над ней рукой, что-то прошептал, и та раскрылась на нужной странице.

— Итак, — посмотрел на Лизу, — повторяйте за мной «да будет расторгнут союз, ибо меня он гнетет, ибо сердце мое страдает напрасно, а душа жаждет свободы».

— Да будет расторгнут союз, ибо меня он гнетет, ибо сердце мое страдает напрасно, — заговорила, а слезы все ж побежали по щекам, чему очень удивился святой отец, — а душа жаждет свободы.

Тотчас запись в книге воссияла белым светом и начала исчезать буква за буквой. Лиза смотрела на это и чувствовала, как душа вовсе не освобождается, наоборот, внутри становится тяжелее с каждой растаявшей буквой.

Однако, когда должна была исчезнуть последняя буква имени Генри, свет погас.

— В чем дело? — нахмурился Клаус.

— Хм, — священник тоже удивился. — Магия не разорвала связь. На то явно есть причины.

— Какие? — Лиза подошла ближе к книге и аж рот открыла.

Как только она нависла над страницей, буквы начали возвращаться, но не все. Половина записи так и не восстановилась. Тогда Лиза отвела Клауса в сторонку.

— Возможно, причина в беременности? — прошептала чуть слышно.

— Возможно. Что ж… тогда придется ждать рождения ребенка, потом пробовать снова.

— Как все сложно, — принялась тереть глаза.

— Идем, — Клаус взял ее под руку.

Оказавшись на улице, Лиза так и застыла на месте. Напротив стоял Генри, весь в черном посреди заснеженного сада. Выглядел он весьма угрожающе.

— Что ты тут делаешь? — кое-как справилась со ступором.

— Решила развестись? — недобро усмехнулся.

— Да, решила.

— Что ж, — сделал пару шагов в ее сторону. — Развода я тебе не дам. И когда ты взойдешь на трон, я заявлю на него права, как законный супруг королевы. Будем вместе править.

— Как когда-то Олькен и Валентай? — печально улыбнулась.

— Именно так.

— История может повториться, — и закрыла глаза, чтобы справиться со слезами. Но помимо обиды внутри разгорелся гнев. Пора положить конец этому издевательству над ней. А злость росла, жгла изнутри. — Но не в этот раз, — распахнула глаза, которые воссияли белым светом.

Магия вырвалась из тела, заключила Лизу точно в мерцающий кокон.

— Лиза! — подлетел к ней Клаус. — Тебе нельзя! Ты и себя, и ребенка оставишь без защиты!

— Что? — вытаращился на нее Генри. — Какого ребенка?

— Мне можно! — перевела на Клауса взгляд. — Я хочу, чтобы этот гад убрался с моего пути! Навсегда! И если не собираешься мне помочь, то лучше отойди.

А снег начал таять, стремительно. Уже через пару секунд сугробы исчезли, по водостокам лавры потекли бурлящие ручьи.

— Я тебя любила, — произнесла негромко. — Но пора уже очнуться.

Клаус какое-то время колебался, но потом протянул руку и положил Лизе на плечо, после выпустил и свою магию.

Генри же ничего не осталось, как отступить. Чем выше поднималась температура, тем ему становилось хуже. И пока магия набирала силу, чтобы запустить смену сезона, Морозовский поспешил убраться прочь.

Сейчас и священник выскочил на порог:

— Неужели, дожил, — схватился за сердце.

Напряжение росло с каждой секундой. Снег таял на глазах, вот и черная земля проступила, некогда мощеные дорожки. Деревья освободились из ледяного плена. И случился хлопок, после коего в небо взмыл мощный поток энергии, а спустя мгновение начал разрастаться куполом над всей Вьюжной долиной.

Глава 12

Пять месяцев спустя…

А лето в Артикасте жаркое. Природа вокруг пышет зеленью, птицы надрываются во все горло. Лиза сидела на открытой веранде кофейни, что располагалась рядом с городским катком, правда, сейчас там детвора играла в футбол, в догонялки. И до чего было радостно наблюдать за тем, как лепреконы резвятся вместе с остальными. Новым указом, подписанным Клаусом сразу после смены сезонов, все обвинения с лепреконов были сняты, все различия стерты. И они вернулись из Снежной долины домой. Да, взрослые продолжали бросать друг на друга косые взгляды, а вот детям было все равно, дети относились друг к другу одинаково. Но кое-кто так и не вернулся. Горг, Гурчик и Клара. Они остались служить Генри. Хотелось верить, что по собственной воле.

Лиза пила холодный чай с ягодами, любовалась роскошными кустами, кои цвели крупными алыми цветами буквально в метре от нее.

— Тебе не слишком душно? — вот и Клаус.

Он сел напротив, поставил на стол большое блюдо пончиков, посыпанных сахарной пудрой.

— Нормально, — улыбнулась, затем почесала аккуратный круглый животик. — А тебе? — заметила испарину на его лбу.

— Честно, душно. Но это с непривычки. Когда столько лет живешь среди снега, привыкаешь к постоянному холоду.

Вдруг Лиза резко выпрямилась и ойкнула.

— Толкается? — Морозовский воззрился на ее живот.

— Ага, да так больно. Весь в папашу, — усмехнулась. — Интересно, ему там не жарковато в своих скалах.

— Может, тебе стоит прочитать хотя бы одно письмо?

— Так и продолжает слать? — вскинула брови.

— Да.

— Я не хочу. Нет смысла.

— То есть, так и уйдешь? И с ребенком не дашь ему встретиться?

Клаус с трудом уговорил Лизу остаться до родов. Но после она все равно решила уйти к людям. Теперь ее ничего не держало в этом мире, магию все равно отдала Клаусу, когда запустила смену сезона.

— А зачем ему видеть ребенка? Генри нужна была только власть, в итоге он проиграл, не получил желаемого. Остальное твоему брату не важно.

— Но ты же не читала писем. Кто знает, может он там голову пеплом посыпает.

На что Лиза пожала плечами. Честно говоря, сердце продолжало ныть по треклятому снеговику. Но отчего именно оно ныло, уже неясно, то ли от любви, то ли от обиды. Генри все делал только так, как было выгодно и удобно ему, а значит, ни о какой искренности с его стороны и речи быть не могло, одна лишь бравада, пустые слова. И сейчас, скорее всего, шлет письма «счастья» с очередными обвинениями или угрозами всех переморозить, когда снова наступит зима. Нет уж, достаточно унижений. И ребенку такой папаша эгоист не нужен.

А Генри сейчас сидел на широком подоконнике в своей комнате, окна же были все нараспашку, отчего клубы снега летели в покои. Вчера он отослал уже неизвестно какое по счету письмо. Но уже был уверен, что и на него ответа не получит. Лиза спряталась за широкую спину брата, оградила себя от влияния ненавистного супруга. В тот день, когда Генри вернулся в скалы, едва не попав под воздействие магии тепла, он просто потерялся, потерялся в снегах, двое суток кружил вихрем по лесам, скалам. Ведь новость о беременности Лизы буквально выбила почву из-под ног. Тогда-то в его голове и сложился пазл. Она ведь приезжала к нему с важной весью, хотела рассказать о ребенке, а в итоге… и теперь Лиза вне досягаемости. И так будет до самой зимы. Родня Клары поведала ей, что Лиза уже на пятом месяце.

— Все грустите? — рядом с ним возник Горг. — Закрыли бы оконца, во дворце и так уже от холода не знаем, куда деться. Только кухней спасаемся.

Тогда Генри, молча, взмахнул рукой, и створы закрылись.

— Вот спасибо, — криво улыбнулся лепрекон.

— Ты отправил письмо? — спросил, продолжая смотреть на заснеженные пики скал.