— Держи, — поставил перед ней поднос. — И как ты это можешь есть? Химия же сплошная.

— Да, ты прав. Это вредная гадость, — кивнула и скорее забросила в рот дольку картофеля.

Себе он взял разве что коктейль, но потом пристрастился и к картошке.

— Генри, — скомкала обертку от чизбургера. — Выкладывай все как есть.

— Ты о чем?

— Я не дура. Не пытайся делать вид, что все хорошо.

— Да с чего ты решила, что…

Однако Лиза сделала такое лицо, будто сейчас одновременно расплачется, ударит и родит.

— Ты только не переживай, — поднял ладони вверх.

— Морозовский, не зли меня, — прошипела весьма угрожающе.

— Когда ты ушла, я для себя понял главное, без тебя уже нет смысла.

— Нет смысла в чем?

— Да во всем. Не перебивай! — бросил в нее картошкой и попытался улыбнуться. — И я ушел. Какое-то время блуждал по северным пустошам, а потом решил отправиться к Мертвым пещерам, чтобы найти кристаллы. Те самые, которые открывают воронки между мирами. Я нашел эти пещеры, нашел кристаллы, но все оказалось не так-то просто для такого, как я. Если совершил бы обычный переход, от меня осталась бы скромная лужица. Тогда я воспользовался другим вариантом. Не самым верным, но единственным в моем случае. Ледяные кристаллы и та магия, коей меня наделила Олькен в критических объемах, породили отражение в вашем мире. Тогда как мое настоящее и невероятно сексуальное тело продолжает находиться в одной из пещер. Вот такая история.

— Угу. А в чем подвох?

— Лиз, ну какая разница, как я оказался здесь? Я же здесь, с тобой.

Теперь уже она в него бросила картошкой:

— Сейчас еще и сырным соусом метну. Рассказывай до конца.

— Ладно, — сложил руки на груди. — Кристаллы выкачивают из меня магию, отчего я слабею.

— Так, разве это не выход? — вдруг оживилась. — Ты отдашь лишнюю магию.

— Нет, Лиз. Так не выйдет. Магия полностью изменила меня, я и эта чертова сила — мы одно целое.

— Выходит, эти кристаллы выкачивают из тебя жизненную силу? — произнесла с придыханием.

— Ну, что-то вроде того.

— А когда выкачают все, то?

— То я закончусь в прямом смысле слова, — печально усмехнулся.

— И как надолго твоих сил еще хватит?

Как же ему не хотелось говорить, но теперь уже все…

— Думаю, месяц еще есть.

— Ой, — Лиза сейчас же выпрямилась, а руками схватилась за живот.

— Что «Ой»? — немедленно придвинулся к ней.

— Кажется, у меня воды отошли или я описалась от страха, или и то, и другое.

Глава 15

— Как же в вашем мире хреново без магии, — вспомнил, что машина-то на стоянке осталась.

— Скорую вызывай, — и сейчас же ощутила схватки. — Не хватало еще стремительных родов! Это все ты виноват! — сразу побледнела, губы задрожали.

— Сама хотела правды, — начала набирать скорую.

— Но кто бы знал, что ты скоро ласты склеишь!

— Еще же не склеил.

Генри быстро назвал оператору адрес, после чего отложил телефон в сторону и взял Лизу за руку:

— Не переживай, все будет хорошо.

— Ничего не будет хорошо. Я останусь матерью-одиночкой и вдовой в одном лице, — и в сердцах наступила ему на ногу. — Эгоист несчастный!

А он обнял ее, поцеловал в голову.

— Сосредоточься на нашей дочери.

— Если ты умрешь, — не сдержала-таки слез, — я тебя убью. Понял?

Скорая прибыла спустя пять минут.

Всю дорогу Лиза сидела, молча. От частых схваток задерживала дыхание, кривилась, но все равно молчала. Сильнее всего сейчас болело сердце. Если Генри не станет… Да лучше бы он сидел в своих скалах и дулся на всех как мышь на крупу.

В роддоме их встретили, вконец измучили роженицу предварительными процедурами, после чего отправили в палату. Как оказалось, Генри хорошо подготовился к совместным родам, сразу сунул в карман доктору конверт, на что получил незамедлительное согласие присутствовать в родзале.

— Как ты? — накрыл прохладной рукой ее лоб. — Хватит уже молчать, Лиз.

— Возвращайся обратно, — уставилась в стену. — Вот как только я рожу, возвращайся.

— Не выйдет. Если я и вернусь, то не смогу покинуть пещеры самостоятельно.

А Лизу сковала очередная болезненная схватка, от которой бедняжка аж зубами заскрипела.

— Лучше бы ты не приходил, — простонала еле-еле. — Почему твои решения всегда такие идиотские? Почему от них вечно все страдают? И вообще, позови врача. Кажется, твоя дочь уже на подходе.

Она оказалась права, роды действительно были стремительные. Лизу быстро сопроводили в родзал, усадили на жуткое кресло, а Генри отправили в изголовье.

И настала пора тужиться. Морозовский смотрел на это все и временами ловил себя на том, что машинально повторяет требования врача. Один раз так вообще утратил контроль и засыпал весь пол снегом, отчего бедная акушерка чуть не села на шпагат. Лиза же под конец уже просто рычала, а из-за боли и клокочущей внутри злости попыталась укусить благоверного за палец, когда тот отвлекся.

— Соберись, — скомандовала акушерка, — и выдай нам, наконец, ребенка.

А Генри не справился с любопытством, обошел кресло и глянул туда, откуда вот-вот должна была вылезти его наследница. И от увиденного на полу появился очередной сугроб снега, на коем чуть не убилась уже детский неонатолог.

— Что ты там делаешь? — проскулила Лиза. — Там все ужасно!

— Да, ты права, — скорее вернулся на прежнее место. — И еще неделя кошмаров, — мотнул головой. — Кстати, наша дочь уже наполовину вылезла. Вы ведь успеете ее поймать? — обратился к акушерке.

— Пока еще ни один мимо не проскочил, — скривилась та.

Вдруг раздался писк с хрюканьем вперемешку.

— Ну, вот и ваша красавица. Синяя с фиолетовым оттенком, — подняла женщина новорожденную. — Пуповинку резать будете? — посмотрела на Генри, кожа которого сейчас приобрела такой же синеватый цвет.

— Пожалуй, воздержусь.

— Вам бы на воздух, папаша, — вскинула одну бровь доктор. — Не ровен час как займете тут у нас два квадратных метра площади.

— Ничего, — проморгался. — Я в норме.

Лиза в этот момент смотрела только на нее, на свою синюю крошечку, которая пыталась верещать, но пока выходило не ахти.

— Держите, — акушерка плюхнула дитя на живот матери. — Наслаждайтесь.

— Правда, она красивая? — прошептала и дотронулась пальцем до мокрого лобика своей малышки.

— Красивая, — Генри не верил своим глазам. Отныне он отец, отец девочки. Теперь у него есть две любимые девочки, нуждающиеся в заботе и защите, но как он будет их беречь, если скоро от него ничего не останется, кроме весьма сомнительных воспоминаний. — Можно мне ее подержать?

— Сейчас оформим, — акушерка взяла кроху, потом ловко обмыла, обтерла, несмотря на вопли новоявленной, закрутила в пеленку и вручила отцу. — Головку держим, от счастья рыдаем. На все про все пара минут, потом ее отнесут греться.

А Генри словно застыл, настолько было страшно держать в руках такую крошку. Она куксилась, пыхтела, но уже не рыдала. Вдруг приоткрыла глазки и посмотрела на него, а буквально через мгновение глаза девочки вспыхнули синим светом.

— Что? — так и дернулся.

Выходит, в ней осталась магия. И это магия холода.

И коль так, о каком обогреве может идти речь? Еще не хватало, ребенка ему растопят!

— Не думаю, что ее нужно греть, — подошел к акушерке, взял ее под локоток и отвел в сторонку.

— Вы что, папаша? С дуба рухнули? — уставилась та на него во все ошарашенные глаза. — Новорожденные не контролируют температуру тела.

— Видите ли, мадам, у моей семьи есть редкая генетическая особенность. Мы не переносим высоких температур.

— Так, мы и не собираемся ваше чадо разогревать до готовности, — нервно усмехнулась.

— В общем, — посмотрел на нее так, что у несчастной сердце укатилось куда дальше пяток. — Если с моей дочерью хоть что-нибудь случится, я вас лично отправлю в долгую криогенную заморозку, — затем коснулся ее руки, и женщина аж дернулась. Ее обожгло холодом!