— Заморозить решил? — произнесла, не оборачиваясь.

Но холод вдруг сменился теплом. И уже горячие руки нырнули под жилет, а губы коснулись шеи. Лиза больше ничего не сказала, ибо телом и разумом завладело желание. Вот стоило Морозовскому только дотронуться и все — обиды растворились в пучине возбуждения. Какая же она все-таки бесхребетная дура. А Генри развернул ее к себе лицом и поцеловал. Поцеловал страстно, дерзко, будто хотел, и наказать, и простить одновременно. Лиза же не смогла больше терпеть, да и не собиралась, потому начала расстегивать его рубашку, потом брюки. Генри к тому моменту успел снять с нее жилет, спустить леггинсы до колен.

Морозовский подхватил жену, отнес в кровать. С каким же остервенением он снял с себя штаны, а после с не меньшим остервенением стянул с нее эти треклятые леггинсы и кофту. Лиза же схватила его за руки и потянула к себе. У обоих мозг отключился напрочь, обоими двигало лишь желание. И когда Генри вошел в нее, а сделал он это резко и быстро, Лиза аж зажмурилась, закусила губу. Как ей этого не хватало. Он тоже замер на пару мгновений, потом снова поцеловал, ворвался в рот языком и наконец-то начал двигаться.

Пика достигли почти одновременно, Лиза чуточку быстрее. И Генри какое-то время наслаждался столь невероятными ощущениями, когда ее тело так сладко сжималось вокруг члена. Оба тяжело дышали, оба не хотели терять этот волшебный момент близости, потому так и лежали в обнимку.

Лизе сейчас больше всего на свете хотелось услышать от него, что он был не прав, что теперь не отпустит ее от себя. Да и самой пора рассказать о главном. Но только собралась открыть рот, как Генри опередил:

— И? — заглянул в карие глаза. — С Клаусом так же хорошо?

— Что? — чуть воздухом не подавилась.

После услышанного душу будто выжгло напалмом. Это ж надо было?! Она проделала такой путь, несмотря на унизительные обвинения, дала им обоим еще один шанс, понадеялась на любовь, а в итоге? Лиза немедленно оттолкнула от себя Генри, после чего слезла с кровати и начала одеваться. А Морозовский сел на край да уставился куда-то в пол.

Уже у двери Лиза все-таки остановилась:

— Прощай, — произнесла, не оборачиваясь. — С этого дня ты для нас больше не существуешь.

Конечно же, говоря «нас», она имела в виду себя и их будущего малыша, но Генри все равно не поймет и сделает свои выводы, далекие от истины, если вообще обратит внимание на сказанное.

Она спустилась вниз, забрела в кухню, где попрощалась с лепреконами. У Клары слезы выступили на глазах, а у Гурчика совсем уши опустились от расстройства, Горг же стоял, нахмурив седые брови.

— Нам очень жаль, Лиза, — старик взял ее за руку. — Очень. Надеюсь, ты станешь достойной королевой. Мы в тебя верим.

— Спасибо. Хотя, я не уверена, что смогу стать лучше Клауса. Как оказалось, он достойный правитель.

Лиза возвращалась во Вьюжную долину в состоянии полнейшей растерянности. И хорошо, что путь далекий, есть время поразмыслить над своим настоящим и будущим. Как удалось выяснить, ее родная мать была той еще стервой, которая гналась только за властью и всеобщим восхищением, Морозовские при том присутствовали, тоже плели интриги, по крайней мере, Генри. И по сей день эта возня продолжается. Жаль, что без ее участия никак не обойтись, так бы плюнуть на все и… и вернуться бы домой. Да. Именно домой, в родную квартирку. Не нужна ей корона, не нужно признание с восхищением вместе. Хотелось только любви, семьи, но ни с тем, ни с другим не сложилось. А Клаус… Клаус замечательный, он обязательно встретит девушку по душе и сердцу. Интересно, есть ли возможность вернуться обратно? В мир людей. Наверняка есть. Что до беременности. Ну, так не пропадет она с ребенком. Жилье есть, работу найдет, будет рисовать иллюстрации на заказ. Хотя, жизнь-то в Москве дорогая, одними иллюстрациями сыт не будешь. Еще и с малышом на руках… Куда же ей податься горемычной?

А Клаус за три дня весь извелся. Неужели не вернется? Да, скорее всего не вернется. Что бы Лиза ни думала, ни говорила, а чувства к брату у нее есть, причем сильные. Но Генри не умеет никого любить или жалеть кроме себя. И счастливой Лизу он не сделает, только окончательно вгонит в зависимость, прогнет под себя, сломает.

Однако каково же было удивление Клауса, когда до ушей донесся звон бубенцов. И действительно, через несколько минут раздался стук в дверь, хозяин поспешил открыть лично.

— Вернулась, — произнес на выдохе.

— Ага, — и скромно улыбнулась.

Лиза только ступила на порог, как Клаус схватил ее и обнял, а потом и вовсе случилось нечто невероятное, не успела бедняжка и рта открыть, как его ей закрыли поцелуем.

— Клаус, ты чего творишь? — обалдела от такой прыти.

— Прости, — поставил ее на пол.

А она так и пошла к себе на негнущихся ногах, шокированная произошедшим. Какой кошмар. Вот ведь угораздило вляпаться в семейство Морозовских. И как теперь вести себя с Клаусом? Сделать вид, что поцелуя не было?

После горячего душа полегчало. Но скоро грустные мысли вернулись. Эх, раньше считала себя позитивным человеком, а последнее время сплошная грусть-тоска и никакого просвета. Ни шутить не хочется, ни элементарно улыбаться. Тогда как покоя хочется.

Но к ужину все-таки вышла. Желудок уже в узел скрутило от голода, да и по дому снова распространились сумасшедшие ароматы.

— Привет, — подошла к столу, глянула мельком на Клауса.

— Извини меня. Я не должен был… так уж вышло, — сидел, подперев голову рукой, и тоже источал печаль.

— Да ничего.

— Обрадовала Генри?

— Нет, — и вонзила вилку в тефтелю.

— Как так?

— Да вот так. Ему нет дела до меня. И знаешь, я всю дорогу думала… в общем, я бы хотела вернуться домой.

— Что?! — так и замер.

— Клаус, ну какая из меня королева? Сам посуди. Никакая. Вот ты другое дело.

— Лиза, дело ведь не в том, какой я. Дело в тебе, в твоих способностях, в магии.

— Знаешь, я бы с удовольствием отдала ее. Олькен же передала как-то магию холода Генри. Значит, это возможно.

— Ну, да… возможно, — совсем растерялся, — только зачем? Это твой мир, твой дом.

— Нет, как бы мне ни хотелось так думать, Артикаста не мой дом. Я выросла на земле, среди простых людей. Все ведь познается в сравнении. Я думала, что одинока там, что никому не нужна, но оказавшись здесь, убедилась в обратном. Среди людей я чувствовала себя лучше.

— А ребенок? Как ты справишься одна?

— Как-нибудь.

— Это не ответ.

— Ледана же как-то справилась, когда покинула Артикасту со мной на руках.

— Справилась, — кивнул. — Ты из-за Генри решила уйти? Или из-за меня?

— Из-за вас всех. Я не хочу обманывать ничьих ожиданий. Из меня не выйдет путевой королевы. И знаешь почему? Потому что я не хочу ею становиться. Однажды Генри мне сказал такую фразу, на которую я обиделась, но сейчас понимаю, что он был прав. Он сказал, что на детях природа отдыхает. Это так.

— И кому ты хочешь отдать свою магию?

— Конечно тебе, кому еще. Не Генри же, чтобы он носился тут и всех морозил почем зря. А я хочу простой человеческой жизни для себя и для ребенка.

— Все это неправильно, — встал из-за стола, начал ходить туда-сюда. — Все-таки ты торопишься со своим решением. Подумай еще. Даже если не хочешь быть королевой, ладно, не будь. Но здесь тебе будет проще растить ребенка, — подошел к ней, опустился на корточки. — Лиза, — и взял за руку. — Пообещай, что подумаешь. Я помогу тебе. Я хочу тебе помочь.

— Зачем тебе это нужно?

— Ну, ты не забывай, все ж носишь под сердцем моего племянника или племянницу, родную кровь. А еще ты мне очень нравишься. И я надеюсь, что смогу заслужить твое расположение. Пусть и не сразу.

— Хорошо, я подумаю. Ах, да… мне бы развестись с твоим братом. Дальше тянуть нет смысла.

— Завтра отведу тебя к нашему священнику. Он расторгнет ваш союз.

— Спасибо, — вдруг подалась вперед и обняла его. Хотелось поддержки.