Лиза тогда вцепилась ему в шею, отыскала губы и поцеловала с такой страстью, что Генри ничего не оставалось, как закончить начатое поскорее. Но чтобы ей не было больно, снизил температуру тела, член на мгновение стал ледяной и тогда же Морозовский вошел в нее. Лиза не успела среагировать что к чему, потому и боли не почувствовала, лишь обжигающий холод, который тотчас сменился теплом. Но вот когда Генри совершил первое движение, когда вошел полностью, на все, как-никак, двадцать сантиметром, Лиза съежилась.

— Больно? — заглянул в карие глаза.

— Есть немного.

Но как же не хотелось, чтобы он останавливался. Это было ново, невероятно, обалденно, хоть и больновато. А Генри останавливаться не собирался, уже через минуту оказался над ней, двигаться начал быстрее.

— Ты моя, Лиза, — резко вошел в нее и остановился. — Вся, — покрыл поцелуями лицо, плечи, шею.

Ощутил такой прилив, что аж зажмурился, каждая мышца на теле напряглась, а Лиза улыбнулась, провела руками по каменным плечам, спине, накрыла ладонями поясницу, так как до ягодиц просто не дотянулась с его-то ростом.

— Твоя? Вся-вся?

— Целиком и полностью, — провел языком по ее губам, проник в рот.

И вдруг Лиза вжалась в подушку, а Генри ощутил очень сильные ритмичные сокращения.

— Ты что? — уставился на нее. — Все?

— Морозовский, я все, — пролепетала сквозь прерывистое дыхание.

Он тогда начал целовать ее подбородок, спустился к шее, вдохнул пряный сладковатый аромат кожи. Сегодня надо быть как можно деликатнее, а вот скоро… скоро Лиза узнает, какой он на самом деле. Хотя, с ней не хочется торопиться, эту женщину хочется смаковать и смаковать. Генри хватило пары быстрых глубоких движений, чтобы окунуться в эйфорию, разве что успел вытащить член, а Лиза почувствовала на удивление горячую сперму, что хлынула на живот.

После такого сил ни на что не осталось, Лиза, молча, прижалась к нему спиной, позволила обнять себя. Так и уснули…

Продолжение от 26.12

Генри проснулся на краю кровати и сразу перевернулся на другой бок. А когда увидел спящую Лизу, которая заняла середину, выдохнул с облегчением, не убежала. Затем отвернул одеяло и обнаружил на простыне несколько пятнышек крови, отчего моментально возбудился. Как же вчера было тепло и хорошо… в ней. Как же вкусно было ее целовать.

Лиза проснулась от поцелуев.

— Ты что делаешь? — пробормотала спросонья, ощутив кожей живота его губы, язык.

— Я хочу получить благодарность за твое спасение.

— А разве не получил еще? — протерла глаза.

— У-у, — и скользнул языком по лобку. — Вчера ты всего-навсего отдала мне свою честь.

Но Лиза не обиделась, ведь говорил он с улыбкой.

— И какова благодарность? — убрала одеяло в сторону. — Ох, — слетело с губ, ибо Лиза увидела нечто очень внушительных габаритов. И это поместилось в ней?

А Генри сел напротив, после чего взял ее за ноги, провел пальцами по чулкам:

— У меня есть свои определенные заморочки, — накрыл ладонями ступни.

— Что-то мне уже страшно, — уставилась на него с прищуром.

— Я хочу, чтобы ты ласкала меня своими аккуратными ножками. Сможешь?

А Лиза аж закашлялась. Когда-то она видела нечто похожее в кино определенной направленности, но тут Генри — муж ее новоиспеченный, гроза Снежной долины. Злыдень каких поискать и на тебе. Тогда же Лиза приподнялась, подложила себе под спину пару подушек и вдруг замерла, глядя вправо.

Смотрела девушка на носок, что забился между матрасом и спинкой кровати. Однажды она с ним уже встречалась.

— Это чего? — выудила из недр полосатый предмет гардероба.

— Дай сюда, — потянулся было к ней Генри, но Лиза среагировала быстро. Она засунула в носок руку и принялась изображать говорящего змея.

— Генри, — заговорила писклявым голосом, — зачем ты держишь меня под подушкой? Там темно-о-о-о.

— Лиза! — глаза его вмиг зажглись ярко-голубым. — Отдай.

— Не-а, — помотала головой импровизированного змея. — Зачем тебе носок?

— Много будешь знать, скоро состаришься, — снова попытался забрать, но Лиза спрятала руку за спину.

— Слу-у-у-ушай. А может ты заядлый носочник?

— Кто? — скривился.

— Тот, кто любит натягивать носки вон туда, — кивнула на достоинство Морозовского.

И по минутному промедлению, да и желвакам, что заходили ходуном на скулах муженька, Лиза поняла, что угодила в цель.

— Серьезно? — и залилась хохотом.

— Убирайся вон! — прогремел гроза долины и быстро слез с кровати.

А Лиза тут же смолкла. Он что, на самом деле гонит ее? Из-за невинной шутки? Однако скоро стало ясно, Морозовский на самом деле хочет, чтобы она ушла. Стоит и ждет. Вот так поворот! Не туда…

— Ты действительно гонишь меня? — и стало так обидно, до слез обидно. — Из-за этого? — вытащила из-за спины треклятый носок.

Но он ничего больше не ответил.

— Что ж, — быстро слезла с кровати, обернулась в халат. А внутри вспыхнул гнев. В итоге Лиза подошла к окну, собралась с духом. Не успел Генри шагу ступить, как она распахнула створу и выкинула носок. — Хочешь свою полосатую подружку? Ныряй следом, придурок!

И выбежала из комнаты. Он ее выгнал после всего, что было вчера! И как? «Убирайся вон», уму непостижимо. Вот она, истинная рожа Морозовского! Подлец! Лиза влетела в свою комнату и сразу же отправилась в душ. Немедленно надо отмыться. В ней бушевали эмоции, которые минутой позже вылились в горькие слезы.

— Чтобы поотмерзало у тебя все, сволочь, — влезла в ванну, после чего включила горячую воду.

Очередная привычка из детства. Сначала залезть в ванну, а потом смотреть, как постепенно набирается вода, как все выше и выше поднимается шапка пены. Это всегда успокаивало, дарило ощущение уюта что ли. А слезы так и катились по щекам. Вдруг Лиза скривилась от боли, внизу неприятно защипало от соприкосновения с водой.

Генри же в это время сидел на кровати и понять не мог, какого черта только что натворил.

Продолжение от 27.12

А вот Лиза сидела в горячей воде, но согреться не могла. До того разнервничалась, что ее начала бить мелкая дрожь. Ее выкинули, как жалкую собачонку. Даже к проституткам после совместной ночи больше уважения, а тут вообще первый раз в жизни и пожалуйста. Какой же он мерзавец! И была бы причина существенная, но нет же…

Горячая вода так и лилась тонкой струйкой, на которую смотрела Лиза, иногда вытаскивала ногу из воды и подставляла пальцы под эту струйку. Нет, надо срочно бежать отсюда. Нельзя с ним оставаться! Он не человек, а монстр. Как снаружи, так и изнутри. Лиза и не заметила, как вода потекла холодная… осознала, лишь когда та добралась до бедер. Но не успела горемычная среагировать, вода в мгновение ока пришла в движение, отчего Лиза взвизгнула и зажмурилась. А, открыв глаза, обнаружила в противоположном углу ванны причину своей душевной боли. Генри сидел напротив. Он еще и так может?!

— Ты? — вытаращилась на него. — Как?

— Не важно, — и насупился сразу, приложил указательные пальцы к губам. — Я повел себя неправильно. Хотя нет. Я повел себя отвратительно. Прости, — было видно, с каким трудом ему дались эти слова.

— Скорее всего, ты повел себя так, как чувствуешь. Как на самом деле ко мне относишься, — прижала колени к груди, чтобы с ним не соприкасаться.

— Нет. Не так. Лиза, — хотел коснуться ее, но та еще сильнее съежилась.

— Не трогай меня.

— Пожалуйста, выслушай. Я много, очень много лет живу один в окружении льдов. И все стараниями Олькен. Лиза, я давно за тобой слежу и все наши разговоры помню. Думаешь, ты знаешь, что такое одиночество? — глаза его наполнились печалью. — Нет, не знаешь. Одиночество, это когда все от тебя отворачиваются разом, делают вид, что тебя больше не существует. А чтобы ты больше не поднял головы, обращают в монстра, которого будут ненавидеть все, которого ты сам будешь ненавидеть в себе.